ВОСПОМИНАНИЯ О В.Д. ЛОМТАДЗЕ

Захаров Михаил Сергеевич

Валерия Давидовича Ломтадзе впервые я увидел в 1956 году, когда он начал читать свои знаменитые лекции по инженерной петрологии на нашем потоке РГ-54. Тогда я и предположить не мог, что этот, на первый взгляд, суровый и сдержанный человек окажет на мою судьбу такое влияние. Это влияние было настолько велико, что я, как и многие люди, с которыми В.Д. сводила судьба, по праву могу называть его Учителем с большой буквы. Можно предположить, что его человеческие и профессиональные качества формировались далеко не просто, но во всех его жизненных ситуациях преобладали энергия, настойчивость, принципиальность, огромная работоспособность, умение по душам поговорить с любым человеком и при необходимости оказать ему помощь. Уверен, что он никогда и никого в жизни не предавал, всегда был последовательным и открытым в своих намерениях и поступках. Вся его жизнь была подчинена одной цели – создать стройное и красивое здание под названием «Инженерная геология». В конце жизни он любил повторять крылатую фразу: «Спешите делать добро…», и он действительно делал это добро: строил по кирпичику своё здание и стремился собрать под крышей этого здания как можно больше единомышленников. В этом здании он всегда хотел быть единоличным хозяином, гостеприимным, радушным, но хозяином, который лучше всех знает, когда надо ложиться спать, и когда надо вставать…

Студенческие воспоминания и не только… (1956-63 годы)

Доцент В.Д. Ломтадзе начинает читать на нашем потоке из 2-х групп свою «Инженерную петрологию». В этой области он действительно обладал уникальными знаниями и очень логично выстроил учебный курс, который потом получил международное признание. На лекции приходил с тоненькой папкой, но никогда в неё не заглядывал и всё излагал по памяти. По своему опыту знаю, что такое возможно только после большой внутренней работы, когда содержание лекции как бы отпечатывается у тебя в голове и каждая лекция становится маленьким экспромтом на заданную тему. Лектор он был никудышный: глуховатый невыразительный голос, неумение акцентировать главные моменты, полное отсутствие иллюстративности. Все, кто бывал на лекциях В.Д., помнят, как часто в начале лекции В.Д. на доске писал единицу, которая должна была означать первый раздел или параграф, и всё… дальше доска оставалась пустой, а В.Д., увлёкшись, последовательно разматывал одному ему понятное содержание, иногда иллюстрируемое схематическими рисунками. Всё это трудно воспринималось и укладывалось в голове, с напряжением сдавалось на экзаменах… лектора мы почти все поголовно боялись… В.Д. любил напустить на себя строгий вид, не любил шпаргалочников, сурово смотрел на девушек, пришедших на экзамен в неподобающем, по его мнению, виде. Вообще экзамен превращал в некоторое сакральное событие, которое каждый запоминал на всю жизнь… Формуляры экзаменационных билетов заполнял лично, подбирая для каждого студента специальные вопросы, мог выдать на экзамене три билета, указав в каждом из них по одному вопросу. К экзамену у В.Д. мы готовились с полной отдачей сил. Высоко ценились конспекты лекций, поскольку в это время исчерпывающих учебников по различным разделам инженерной геологии вообще не было. А вот свои научные доклады В.Д. всегда читал по заранее заготовленной рукописи, но в той же суховатой академической манере.

У В.Д. была особая тетрадка, куда он год за годом заносил всех студентов, прошедших через его руки… По каждому студенту у него было сформировано чёткое мнение о способностях и возможностях. Я был свидетелем того, как однажды он не обнаружил свою заветную тетрадочку у себя в столе, огорчению его не было предела… Уверен, что тетрадку у него похитили какие-то интересанты. Вообще случаи хищения на кафедре были не так уж и редки: то шляпу унесут, то телефон срежут, то кошелёк вытащат из сумки. Однажды у В.Д. стащили с полки шикарную меховую шапку… Этим событиям способствовало и расположение кафедры на первом этаже рядом с выходом во двор.

У В.Д. никогда не было своего отдельного кабинета, он любил находиться рядом со своими ближайшими сотрудниками, перед лекциями и после лекций любил поговорить на различные темы. Однажды я, просидев много лет при неудобном расположении своего рабочего стола, попытался изменить его положение и оказался спиной к столу В.Д. Тотчас он вежливо, но твёрдо попросил всё вернуть на старое место. Много позже мне удалось создать свой закуток в так называемом кабинете региональной и специальной инженерной геологии. Это действительно был закуток, зажатый шкафами, стеллажами, рядом за стенкой проходили штатные занятия, но здесь я был почти в одиночестве… В.Д. любил заглядывать сюда – кругом висели карты, его любимые плакаты с показателями физико-механических свойств различных комплексов пород Русской платформы, стояли стеллажи с различными приборами. Долгое время силами сотрудников кафедры Т.Н. Францевой, А.И. Васехи, М.Л. Кочурова удавалось поддерживать своеобразную красоту этого уголка, но начавшееся в 1998 году переселение кафедры в другой корпус привело к полному уничтожению кабинета, как и многого другого, созданного при участии В.Д. Материалы по региональной инженерной геологии к счастью спасла от тотального уничтожения Л.П. Норова, к которой после 1998 года перешёл от меня курс РИГ. В.Д. много внимания уделял созданию иллюстративного фонда по различным курсам инженерной геологии, многие годы за счёт научно-исследовательских тем ему удавалось содержать в штате профессиональную художницу, с помощью которой были оформлены многие плакаты, сохранить которые, к сожалению, не удалось при переезде на новое место. По тому, как был организован переезд кафедры на новое место, можно было судить, как современники относятся к исторической памяти, связанной с их предшественниками. Под флагом модернизации произошёл полный разгром. Уверен, что В.Д. сумел бы сохранить то, что создавалось таким тяжким трудом и сейчас мы бы в стенах Ленинградского горного института имели исторический кабинет инженерной геологии, наряду с современной, оснащённой новыми приборами инженерно-геологической лабораторией, возникшей только в последние годы.

Красоту, полноту и стройность лекций я лично оценил много позже, когда В.Д. уже не стало, а мне самому пришлось читать лекции, используя его труды. Вообще уже в эти годы у него был фактически полностью готов весь цикл лекций по инженерной геологии, который позже был издан в виде комплекта учебников: инженерная петрология, инженерная геодинамика, специальная инженерная геология. Это был фундаментальный, системный, чётко структурированный, учебный курс, охватывающий все проблемы инженерной геологии на самом современном уровне… Каждая тема была глубоко продумана, хорошо рубрицирована, но в советское время не было никакой возможности издать такие учебники с высоким полиграфическим качеством. С особой тщательностью В.Д. подбирал фотографии и рисунки, но состояние полиграфии в советское время было таково, что сейчас нельзя без содрогания смотреть на жёлтую газетную бумагу и на убогие иллюстрации в этих учебниках. Как они проигрывают по сравнению с современными учебниками, насыщенными многоцветными иллюстрациями, хотя по содержанию они далеко уступают трудам В.Д.! В этих трудах за каждой строчкой чувствовался независимый и оригинально мыслящий специалист с громадным личным опытом… За эту позицию и свою независимость В.Д. заплатил сполна, когда московская инженерно-геологическая верхушка, сконцентрированная в МГУ, фактически дважды завалила представление этих учебников на получение (Ленинской) Государственной премии. Но целые поколения инженер-геологов, не только выпускников Ленинградского горного института, учились и формировались на этих учебниках! Даже сейчас в эпоху Интернета эти учебники читаются с большим удовольствием, хотя своё дидактическое значение они в значительной степени утратили и не в последнюю очередь из-за безобразного оформления.

Вообще в XXI веке в области преподавания любых дисциплин, особенно геологических, необходимы электронные учебные курсы, которые легко модернизируются и насыщаются новыми материалами. Создание капитальных учебников на бумажных носителях становится анахронизмам. В геологических курсах крайне необходимы хорошие цветные иллюстрации, таблицы, схемы, анимированные схемы развития различных геологических процессов, но содержательная часть таких курсов всё равно должна равняться на классические труды, непревзойденным создателем которых был В.Д.

В годы учёбы в Ленинградском горном институте у меня были два эпизода, связанные с В.Д. Первый произошёл на четвёртом курсе, когда я был комсоргом группы РГ-54-2. Как полагалось в это время, регулярно приходилось организовывать собрания группы, где все поголовно были членами комсомола. На четвёртом курсе студенты горного института, поездив по стране во время практик, полностью освоившись в институтском социуме, чувствовали себя уверенно идущими по жизни советскими людьми… Не помню с чьей подачи, но в группе началось горячее обсуждение проблемы пребывания в комсомоле при полном отсутствии каких-либо значимых дел и результатов. В результате договорились о подаче заявлений о массовом выходе из комсомола по причине бездеятельности. А куратором нашей группы в это время был как раз тогда В.Д. Ломтадзе. На одном из собраний мы изложили нашу безумную по тем временам идею В.Д. Он выслушал нас спокойно, без эмоций и нашел простые и мудрые слова, успокоившие наши горячие головы… «Ваше главное дело сегодня это хорошо учиться, осваивать свою специальность… Группа у вас сильная, все учатся хорошо, вот это и есть ваш главный комсомольский вклад…» После этих слов все призадумались, и наш запал как-то сник сам собой. Можно себе представить какие последствия в 1958 году могла вызвать эта фронда, как для нас, так и для куратора.

В конце институтского курса у меня была ещё одна коллизия, связанная с В.Д., который был назначен внутренним рецензентом по моему дипломному проекту «Инженерно-геологические условия Старицкого водохранилища на Верхней Волге». Надо сказать, что в это время дипломные проекты выпускников горного института представляли собой внушительные по содержанию и объёму труды, иллюстрированные многочисленными фотографиями и рисунками. Разработке дипломного проекта предшествовала преддипломная практика, которую я проходил в 347-ой партии 5-го геологического управления под руководством легендарного выпускника горного института Владимира Григорьевича Бернштейна. Это был яркий и талантливый человек, прекрасный специалист, который обеспечил дипломников всеми необходимыми материалами и консультациями. Нас у него было двое – я и староста нашей группы Олег Николаевич Яковлев, дружба с которым у меня продолжается по сей день. 5-ое ГУ в эти годы вело обширные съёмочные работы на Верхней Волге, где предполагалось создание каскада электростанций и водохранилищ. В полевых партиях этого управления проходили практику многочисленные студенты различных курсов. При подготовке дипломного проекта мы выкладывались по полной программе: надо было написать общую обзорную часть диплома, разработать специальную часть, посвящённую какой-либо гидрогеологической или инженерно-геологической проблеме, и, наконец, проектную часть с обширными экономическими выкладками. В консультантах у нас числились ведущие специалисты института с различных кафедр. Свои подписи на титульном листе, который изготовлялся в те годы специальным институтским каллиграфом, ставили представители кафедр бурения, горного дела, геофизики, экономики. Мне казалось, что я сделал всё, что мог, чтобы получить отличную оценку, но В.Д. мой диплом не очень понравился и он рекомендовал ГЭКу поставить «хорошо» при отличной оценке внешнего рецензента. Свою позицию В.Д. обосновал очень просто: «Зачем так тщательно и разносторонне изучать территорию, которая в будущем уйдёт под воду?» Тут я впервые задумался: действительно зачем? Теперь всё зависело от хода самой защиты и от мнения членов ГЭК. По результатам защиты я всё-таки получил «отлично», но этот урок от В.Д. запомнил на всю жизнь. Сталкиваясь с различными инженерно-геологическими проблемами, он всегда придавал большое значение практическому выходу и пользе предпринятых исследований. Этот практицизм в хорошем смысле слова всегда присутствовал в трудах и в построениях В.Д. Хотя в последние годы жизни, как и полагается большим практикам, В.Д. всё больше стал задумываться над теоретическими обобщениями. В своей «Инженерной геодинамике» он впервые сформулировал так называемые инженерно-геологические законы, хотя, строго говоря, скорее это были некие эмпирические обобщения практики инженерных изысканий в строительстве. В этом смысле его всё больше стал интересовать системный подход к геологическим проблемам. И он всячески поощрял моё увлечение системными построениями, хотя зачастую мы не могли придти к единому мнению по многим вопросам. Система, элементы, организация – эти понятия мы неоднократно обсуждали с В.Д., демонстрируя часто полностью противоположные мнения. После выхода в свет книги Г.К. Бондарика «Основы инженерной (физической) геологии» на специальных семинарах мы активно обсуждали данные проблемы всем составом кафедры. Мнения высказывались самые разнообразные… Критики и непонимания в адрес автора было высказано много, но позитивного системного мышления в этих обсуждениях так и не было продемонстрировано никем, в том числе и В.Д., который, в сущности, видел в данном направлении скорее игру терминами без всякой практической отдачи. Так, понятие организации геологического пространства В.Д. всегда трактовал как тектоническую структуру и не более того. Обсуждать самые сложные вопросы геологии с В.Д. было интересно и полезно, поскольку им всегда высказывалась оригинальная глубоко продуманная позиция. Переубедить В.Д. было очень трудно, скорее невозможно, добиваясь его поддержки, необходимо было как-то корректировать свою позицию, глубоко продумывать свою аргументацию, что, несомненно, шло только на пользу любой концепции. В наиболее острых дискуссиях, когда все доводы были исчерпаны, от В.Д. можно было услышать и такие слова: «Мы поддержать это не можем…» Это «мы» означало, что позиции сторон разошлись кардинально. В целом ряде случаев В.Д. не боялся свою позицию отстаивать до конца, известны случаи, когда он давал отрицательные отзывы на диссертационные работы, хотя большинство диссертационных работ любого уровня всегда пользовались его неизменной поддержкой. В период 1976-1986 годов, когда при кафедре существовал совет по защите докторских и кандидатских диссертаций, любая научная работа получала неизменную и доброжелательную поддержку со стороны В.Д., даже если первоначальный вариант и первый доклад диссертанта на кафедре были не на уровне.

Если внимательно посмотреть научные труды В.Д., список которых открывается в 1938 году и заканчивается 1992 годом, то отчётливо видна тенденция к теоретическим и методическим обобщениям, особенно усилившаяся после защиты им докторской диссертации в 1959 году. «О методике… Методы… Теоретические основы… Закономерности… Классификация… Результаты и состояние теоретических исследований… Итоги дискуссии… Состояние и перспективы развития…» – таковы заголовки его многочисленных статей по различным направлениям инженерной геологии. Уверен, что эти труды составляют золотой фонд инженерной геологии, её классическое содержание, к которому не раз будут обращаться вдумчивые исследователи. Особенно удавались В.Д. разделы, связанные с горными породами и геологическими процессами. Здесь он выступал, прежде всего, как большой эмпирик, который вслед за Ньютоном с полным правом мог бы сказать: «Гипотез не измышляю!». Хотя в целом В.Д. можно было бы называть последним энциклопедистом в области инженерной геологии. К сожалению, представители строительного сообщества, прежде всего, специалисты по основаниям и фундаментам (геотехники) плохо знают труды В.Д., потому такие ущербные и противоречивые документы как ГОСТ 25100-95 (Грунты. Классификация) до сих пор используются в практике строительной характеристики и оценки горных пород. В настоящий момент следует чётко представлять, что успех перестройки изыскательского процесса на базе саморегулируемых организаций (СРО) напрямую зависит не от внедрения технических регламентов и стандартов, а от того научного базиса, на котором надо ещё создать эти регламенты. Убеждён, что без обращения к научным трудам В.Д. это будет сделать невозможно.

Годы аспирантуры 1964-1967 годы

В аспирантуру я, можно сказать, попал случайно, в фарватере своей первой жены Маргариты Васильевны Вороновой, которая уже в студенческие годы обратила на себя внимание В.Д. и отличалась склонностью к научным исследованиям. Я же на студенческой скамье был типичным середняком и, как говаривал мой институтский приятель Сергей Полещук, выше начальника партии не тянул. После окончания института в 1959 году я с М.В. Вороновой был направлен в Иркутское геологическое управление. Наверное, определённую роль сыграла моя неожиданная встреча с В.Д. в 1962 году на научной конференции в МГУ, посвящённой вопросам инженерно-геологического картирования и районирования. Там у меня было небольшое сообщение (совместно с главным гидрогеологом экспедиции В.В. Куренным). Произошел краткий разговор с В.Д. о жизни, о работе, но вопрос об аспирантуре не поднимался. После трёх лет работы на гидрогеологической Восточно-Сибирской режимной станции, затем на комплексной съёмке района Братской ГЭС, мы получили отпуск и полетели в Ленинград. При первом же посещении родной кафедры В.Д. предложил нам обоим одновременно поступать в аспирантуру под его руководством. Но у нас были обязательства по выпуску окончательного отчёта по нескольким листам карты масштаба 1:50 000 района Братской ГЭС. Пришлось уговаривать руководство экспедиции отпустить нас на учёбу с одновременным участием в разработке отчёта по съёмке, без этого начальство отказывало нам в выдаче положительной характеристики с места работы, которая была непременным атрибутом вступительных документов. В.Д. к таким коллизиям относился спокойно – жизнь покажет… И жизнь показала полную несостоятельность таких расчётов: в то время учиться в аспирантуре в Ленинграде и одновременно заканчивать многотомные отчётные материалы в Иркутске было совершенно нереально. Тем более что выбранная тематика диссертационных работ никак не была связана с восточносибирскими проблемами. Я уже тогда увлёкся темой использования счётно-вычислительной техники в инженерно-геологических исследованиях, а Маргарита Васильевна выбрала многотрудную тему оценки физического состояния глинистых пород, связанного с категориями поровой влаги. Да и в Иркутске особенно не стремились оплачивать труд и командировочные расходы сотрудников, которые явно нацелились покинуть сибирские пределы. В общем, в Иркутск было послано от горного института официальное письмо с отказом командировать таких-то аспирантов для завершения работ по указанной тематике. Отчёт заканчивали другие люди и совсем не так, как это виделось нам, но в решении проблемы подземного водоснабжения г. Братска есть частица и нашего труда.

Время аспирантуры было наполнено тяжёлой и напряжённой работой. В.Д. считал, что каждый аспирант за время учёбы должен сделать для кафедры что-нибудь полезное, помимо работы над своей тематикой. Относительно меня у В.Д. были далеко идущие планы. Уже в 1965 году я стал выполнять полностью учебную нагрузку ассистента. Даже обсуждался вопрос о переходе в заочную аспирантуру. В.Д. сразу решил поручить мне разработку курса по региональной инженерной геологии. Вопрос был согласован с проф. Н.И. Толстихиным, который в это время был заведующим кафедрой. Если основные учебные курсы у В.Д. были уже в основном разработаны, то по региональной инженерной геологии различными преподавателями кафедры читались лишь отдельные темы, в основном по Русской платформе. Фактически курс надо было создавать почти с нуля, при этом надо было одновременно разрабатывать обзорные инженерно-геологические карты и прежде всего обзорную инженерно-геологическую карту Русской платформы масштаба 1:2 500 000. Вопросы картирования захватили меня целиком. Вначале я разделял точку зрения В.Д. на методику инженерно-геологического картирования, и только основательно покопавшись в соответствующих источниках, понял, что проблема намного сложнее и разветвлённее. Сквозное отображение от масштаба к масштабу групп пород по инженерно-геологической классификации, которая всегда была гордостью В.Д., в принципе было невозможно. Вокруг темы инженерно-геологического картирования в те годы кипела острая дискуссия. В противоположность господствующей концепции формационного принципа (В.Д. Белый, Г.А. Голодковская и др.) В.Д. отстаивал так называемый собственно инженерно-геологический принцип картирования. Он много писал на эту тему, всячески поощрял любого специалиста, который пытался воплотить этот принцип в реальную методику картирования в разных регионах страны и за рубежом. В этом отношении аспиранты кафедры просто не могли не участвовать в данной работе. Однако за многие годы практической работы в области картирования я пришёл к выводу, что данное направление было тупиковым и наши труды во главе с В.Д.  «ушли в песок». «Картотворчеству» много сил и времени отдали почти все аспиранты кафедры: Р.Б.А. Микшис, В.И. Игнатавичус, В.Н. Крылов, О.В. Боровик и др. Основная трудность здесь заключалась в том, что невозможно картировать (т.е. наблюдать в поле) инженерно-геологические группы пород. Это некоторые абстракции, возникающие по результатам обобщения в камеральный период. Картировать можно и нужно геологические тела, сложенные различными породами. Иерархию, классификацию таких тел и надо было разрабатывать. Такой подход позже был реализован сотрудниками МГУ во главе с В.Т. Трофимовым при картировании Западно-Сибирской низменности, когда были созданы карты так называемых грунтовых толщ. Со временем острота дискуссии по картам сошла на нет. Стало ясно, что в инженерно-геологических исследованиях возможно многовариантное составление аналитических и синтетических карт, отражающих пространственное распределение различных факторов, в том числе и пород. Эту идею пропагандировали такие корифеи инженерной геологии как И.В. Попов и Н.В. Коломенский. В этом отношении мы все во главе с В.Д. стали заложниками ложной идеи, которая питалась стремлением В.Д. как можно шире внедрять и использовать инженерно-геологическую классификацию горных пород, разработкой и усовершенствованием которой (вслед за акад. Ф.П. Саваренским) В.Д. очень гордился.

Ещё один парадокс этой коллизии заключается в том, что уже в конце XX столетия компьютерные технологии полностью изменили сущность этой проблемы. Компьютерные программы теперь позволяют создавать не только двумерные изображения (карты, разрезы), но и трёхмерные блок-диаграммы любого участка земной коры, выделять любые естественные и искусственные поверхности распределения различных параметров. Очевидно, эти направления инженерно-геологического картирования будут развиваться в ближайшее время. Грядёт время глобального трёхмерного картирования подземного пространства и остаётся только сожалеть о напрасно растраченном времени. Сейчас не представляет большого труда «оцифровать» геологические границы в любом масштабе, но оценить точность проведения границ соответственно масштабу карты остаётся главной проблемой. Не менее сложной для инженерно-геологического картирования остаётся проблема синтеза конкретного пространства и абстрактных сущностей, заполняющих это пространство.

В науке никто не застрахован от движения по ложному пути, такое довольно часто бывает, но научным руководителям нужно трижды подумать, прежде чем предлагать к разработке свои идеи, особенно аспирантам, которые по молодости лет ещё неспособны выбрать правильный курс и оформить свою собственную позицию в том или другом вопросе. Аспирантам В.Д. было очень непросто отстаивать свои позиции. В.Д. упорно рихтовал и подгонял их работы под свои воззрения, но, если человек при этом обнаруживал твердость и настойчивость, В.Д. всегда отступал, продолжая с интересом и пристальным вниманием «прессовать» несогласных, что, несомненно, шло только на пользу любой разрабатываемой концепции.

В целом, аспиранты В.Д. получали очень хорошую трудовую школу, он никогда не докучал им мелочной опекой, экзамены по специальности всегда превращались в свободное обсуждение тематики будущей диссертационной работы. Формально выдавались какие-то вопросы, письменные ответы на которые нужно было сдать к концу дня. Все благополучно получали отличные оценки, при этом В.Д. всегда говорил: «Неужели я не знаю, на что вы способны и где границы вашего знания и незнания…».

Окончание аспирантуры ознаменовалось для меня ещё одним казусом. На распределении в присутствии какого-то московского чиновника на вопрос, не хочу ли я поехать на работу в Томск, я простодушно брякнул, что планирую остаться на кафедре. Посуровев лицом, чиновник язвительно заметил, что вопрос о трудоустройстве будет решаться с учётом государственных интересов. Своей наивностью я поставил всю комиссию в весьма неловкое положение, хотя вопрос о работе на кафедре был решён уже давно де-факто. Выступление Нестора Ивановича Толстихина в мою защиту не возымело большого действия. После кулуарного обсуждения этого вопроса был вынесен вердикт о свободном распределении, что естественно открывало возможность тотчас оформиться ассистентом на родную кафедру. Полагаю, что и В.Д. приложил свою руку к подобному развитию событий, хотя никогда об этом мне не говорил.

 

К.г-м.н., профессор кафедры Геотехники Санкт-Петербургского государственного архитектурно-строительного университета. Член Международной Ассоциации инженеров-геологов (IAEG), член Президиума Охотинского общества грунтоведов.

 

М.С. Захаров

27 августа 2010 - февраль 2012 года